жун в словаре кроссвордиста
Энциклопедический словарь, 1998 г.
Большая Советская Энциклопедия
Википедия
Жуны — китайское название племён, обитавших вдоль северных и северо-западных границ империи Чжоу (1123—254-е годы до н. э.). Этническая принадлежность этих племён неясна. Обычно их рассматривают как протомонгольские и прототангутские племена. Однако древние китайцы описывают их как людей светловолосых, со светлыми глазами и густыми рыжими бородами, типичных европеоидов. В последующие века монголоидный тип становится доминантным.
Древний китайский источник « История гаочэ » (VI в. н.э) сообщает, что чиди — предки динлинов, в период Вёсен и Осеней (722 г. до н. э. — 481 г. до н. э) были в Северо-Западном Китае . Но учёные не нашли археологических доказательств миграции чиди в Сибирь. Племена чиди, возможно, были в составе племенного союза ди — потомки древних жунов. Как считают некоторые ученые, цяньжуны в Период Сражающихся царств говорили на тибето-бирманских языках . Тангуты , которые ответвились от жунов были исконным монголоидным народом, как и другие тибето-бирманские народы , но они «по типу ближе к европеоидам, чем к монголоидам». Процесс смешивания монголоидных и европеоидных племен, по всей вероятности, усилился в период индоарийских миграций .
Дисцы и тангуты были полукочевыми и земледельческими племенами. Пржевальский нашел, что тангуты похожи на цыган . То же утверждают Козлов и Обручев «тангуты — народ, возникший из смешения ди и цянов ». Высокая концентрация носителей гаплогрупп D и O наблюдается среди тибето-бирманских народов Китая.
Жун (Rong) — четыре китайские фамилии: 榮, 容 , 戎 , 融.
Жун — княжество эпохи Чжоу. Жунсянь — уезд пров. Сычуань.
Примеры употребления слова жун в литературе.
Научив первую группу подростков гимнастике, частым земным поклонам, от которых на голове появлялась плешь, и заклинаниям, Жун Мэй распускала детей группами по трое-четверо, и они бродили из деревушки в деревушку, от городка к городку, собирали на перекрестках селян и горожан и распевали: Европейцы на севере и на юге Сильные волнения подняли.
Жун Мэй, - уже льстиво забормотал он, - ты хорошо знаешь французский язык, образована и разумна и я буду выслушивать твои советы.
Выйдя из паланкина, ошеломленная Жун Мэй за красными стенами императорского города и верхушками деревьев увидела крыши дворцов, покрытых черепицей, сиявшей позолотой и бирюзой, а перед ней высились кроваво-красные врата, по обе стороны которых возвышались странные сооружения из белого нефрита.
С восторгом и изумлением застыла Жун Мэй перед входом, залюбовавшись огромными бронзовыми курительницами, свирепым драконом и журавлем, сияющими красной медью, яркой глазурью орнамента керамических чанов, тончайшей резьбой дверей, пестротой одежды челяди.
Жун Мэй увидела в глубине комнаты двух пышно разодетых беседующих женщин - молодую и пожилую, шагнула вперед и упала на колени.
Расскажи о себе, девочка, - сладким голосом пропела старуха и Жун Мэй сразу определила, что она очень злая и капризная, но притворяется доброй и ласковой.
Нуцай - рабыня Жун Мэй родилась девятнадцать лет назад в Мукдене, в семье даотая - губернатора провинции.
Нет, нуцай Жун Мэй жила дома, меня утром уносили в школу и к вечеру забирали обратно.
Нуцай Жун Мэй изучала историю Поднебесной империи, всемирную историю, математику, географию, училась рукоделию и домоводству.
Жозефина учила их священному писанию, молитвам и церковным обрядам Жун Мэй сказать не осмелилась и, после небольшой заминка, произнесла, - Языкам.
Хао, хао, дин хао, - хорошо, хорошо, очень хорошо,- бормотала императрица и Жун Мэй готова была вскочить на ноги и вцепиться ей ногтями в лицо, но годами вбиваемое в голову почтение к священной императорской особе не позволяло ей этого сделать, хотя она и знала из домашних таинственных пересудов, что Цыси ни чуть не знатнее ее родом, отец ее умер в тюрьме как преступник, сама она была гуйжень - наложницей и возвысилась лишь как мать императора Тунчжи.
Оказалось, что и сама она, Жун Мэй, представляет какой-то интерес и все пытались перетянуть ее на свою сторону, но, видя, нарочитую, ее бестолковость, оставили в покое.
Хотя, у Жун Мэй и действительно в голове все смешалось в дикую кашу с торчащими оттуда обрывками ярких лоскутков, пагодами, именами, галереями, тумаками и щипками, драконами и фениксами, искусственными озерами и пайлоу, и визжаще-свистяще-шипяще-лающей какофонией посулов, угроз, сплетен, доверительного мерзкого хихикания, похотливых намеков.
Сперва он радостно кидался ей навстречу, тесно прижимался и тихонечко поскуливал, и у Жун Мэй таяло сердце, она его грела, лизала, ласково тормошила, но в последнее время она стала на него обижаться немножко, чуточку - у него появились новые, неизвестные ей интересы и он даже пытался удирать.
Потом Жун Мэй была милостиво допущена к постоянному дежурству в покоях императрицы.
Источник: библиотека Максима Мошкова