Значение слова шакунтала

ШАКУНТАЛА (санскр. окруженная соколами) в индуистской мифологии героиня, идеал преданной супруги, забытой своим мужем, который затем возвращается. Дочь Вишвамитры и Менаки, мать Бхараты. Героиня одноименной драмы Калидасы.

(индуист.) — дочь риши Вишвамитры и апсары Менаки, мать царя Бхараты. Менака оставила новорожденную Ш. в лесу, где ее охраняли от хищников птицы «шакунта» (отсюда ее имя), а затем ее нашел и воспитал отшельник Канва. Однажды во время охоты в обитель отшельника попал царь Душьянта, они с Ш. полюбили друг друга и сочетались браком гандхарвов (т. е. по взаимному согласию, без соблюдения обрядов). Когда Душьянта должен был возвращаться домой, он оставил Ш. свое кольцо в качестве залога любви. Поглощенная мыслями о Душьянте. Ш. не заметила приближения брахмана Дурвасаса и не оказала ему должного почтения. Дурвасас проклял ее, сказав, что она будет забыта своим супругом, который признает ее только тогда, когда увидит свое кольцо. Канва отправил Ш. к Душьянте, но по дороге она во время омовения в Ганге уронила кольцо в воду. Царь не узнал Ш. и отверг ее, а мать Менака унесла ее на озеро апсар. где Ш. родила сына Бхарату. Тем временем слуги Душьянты принесли ему кольцо, оказавшееся в брюхе пойманной рыбы. Царь вспомнил о своей возлюбленной и отправился искать ее. После многих лет поисков он нашел Ш. с сыном на небе и возвратился с ними к себе в столицу.

Шаку́нтала — персонаж индуистской мифологии , жена Душьянты и мать императора Бхараты . Её история описывается в древнеиндийском эпосе « Махабхарата » и в драме Калидасы « Абхиджняна-Шакунтала ». Эта драма была первым индийским литературным произведением, переведенным на европейский ( английский ) язык, и привлекла всеобщее внимание и восхищение читающей публики, в том числе таких людей, как Гёте и Вильгельм Гумбольдт . Николай Карамзин , переведший несколько сцен драмы (с немецкого перевода Форстера, сделанного с английского перевода У. Джонса ), писал (« Московский журнал », 1792 год, часть VI): «Почти на каждой странице… находил я высочайшие красоты… Калидас для меня столь же велик, как и Гомер», и выражал надежду, «что сии благовонные цветы азиатской литературы будут приятны для многих читателей, имеющих тонкий вкус».